Время лохов [СИ] - Игорь Анатольевич Безрук

Он разорвал мое заявление на клочки и выбросил в урну.

Я не выдержал:

— Я вас поставил в известность, Юрий Петрович. Заявление напишу снова, но теперь уже зарегистрирую его, как положено, в отделе кадров. Лучше подпишите без всяких проволочек, все равно работать у вас я больше не буду!

Услышав последнее, Юрий Петрович аж подскочил.

— Ишь ты, ишь ты, цаца! Да я тебя, умника, по статье на хрен уволю! В двадцать четыре часа! В двадцать четыре! И нигде больше в городе работы ты не найдешь, поверь мне — уж я постараюсь!

— Спасибо на добром слове, — сказал я и, больше не препираясь, вышел из кабинета.

— Ишь, цаца! — было последнее, что я услышал, захлопывая дверь.

Минут через пятнадцать в техбюро снова влетел Валерий Львович. Физиономия его горела. Видно, получил за меня хорошую взбучку.

Едва переступив порог, бросил через всю комнату:

— Ярцев, можно тебя?

Я поднялся со своего места и проследовал за Валерием Львовичем. Как только дверь за нами закрылась, Валерий Львович повернулся и стал умолять:

— Дима, как же ты так можешь? Ты же знаешь: эти треклятые шестерни надо срочно сдать. Это же не просто госзаказ, это особая партия. Кто ее догонит, кто доведет до ума?

Я посмотрел начальнику отдела в глаза. Было противно — они без лишних церемоний вышвыривали меня на улицу и при этом еще давили на совесть, ублюдки. «Незаменимых людей нет», — так и хотелось ответить, но мне на самом деле стало стыдно: я все-таки на этих экспериментальных шестернях, что называется, «собаку съел», специальное приспособление под них сконструировал, наладил станок, написал программу обработки. В сущности, меня не убудет, если я передам свои наработки станочнику.

— Хорошо, — скрипя сердце, согласился я. — Вы мне даете расчет, я вам шестерни. Так вас устроит?

Валерий Львович глянул на меня несколько растерянно, тяжело вздохнул и произнес:

— Ладно. Я поговорю с Юрием Петровичем, решим этот вопрос.

— Свое заявление я положу вам на стол завтра, подпишите у начальника сами. Кого обучить из рабочих? Думаю, трех дней будет достаточно.

Дав понять, что не отступлюсь, я оставил Валерия Львовича одного, прошествовав по коридору прямо к курилке.

Валерий Львович задумчиво развернулся и пошел обратно в кабинет начальника цеха.

«Вот и славно», — подумал я. С моих плеч будто гора свалилась.

4

Как бы там ни было, расчет я в конце концов получил. Не сразу, конечно, дня через четыре, но, слава богу, без отработки и лишней канители: Валерий Львович, видно, все-таки уговорил начальника цеха отпустить меня по-доброму. За два дня я втолковал рабочему, как прописана программа, какие при обработке могут встретиться подводные камни, на что следует обратить внимание в первую очередь; на третий день сводил его в термичку, сдал вместе с ним детали на обжиг.

В термичке я натолкнулся на своего приятеля и сокурсника Мишку Сигаева. С Сигаевым мы познакомились еще в институте, но близко сошлись только здесь, на заводе.

— Что такой хмурый? — спросил Сигаев с лету.

— Да ладно, хмурый, ты не видел меня пару дней назад, когда мне объявили о сокращении.

— Тебя под сокращение? У вас в цеху что, совсем из ума выжили? Ты же у них один из лучших технологов.

— Видать, не совсем, есть и получше. Не подскажешь, куда отдать экспериментальные шестерни?

— Пойдем, покажу.

Сигаев проводил нас с рабочим к приемщице, я объяснил ей, что к чему, рабочий остался сдавать детали.

— Покурим? — Сигаеву не терпелось услышать подробности.

— Пошли.

Я редко когда курил, но в курилке толклись не только курильщики, там всегда было полно народу. Сейчас, правда, почти никого не было (начальство не поощряло самовольные походы в курилку), и мы смогли продолжить начатый разговор.

— А что твой непосредственный начальник?

— Валерий Львович? Даже слова в защиту не произнес, да он, сам знаешь, всегда был ни рыба ни мясо.

— Странно.

— Почему странно? Они теперь все ходят под дамокловым мечем. Слыхал, хотят десятый объединять с нашим четырнадцатым, чтобы сократить как можно больше народу?

— Ничему не удивлюсь: в последнее время модернизация у нас все больше походит на ликвидацию. Что дальше будешь делать?

— Пока не знаю, еще не думал, только заявление на расчет подписал.

Я затянулся сигаретой посильнее, затем погасил окурок и выбросил в урну.

— Ладно, увидимся, бывай здоров.

Мы поднялись, пожали друг другу руки и разошлись. Я отправился дальше по инстанциям (кладовые, профком, библиотека) подписывать обходной лист. Я вроде окончательно настроил себя на увольнение, но все же, даже получив трудовую книжку на руки, в глубине души не мог успокоиться и полностью освободиться от старой привычки зависеть от кого-то.

«Как же теперь, — думал я, — потечет моя жизнь?» Если раньше все было просто и ясно: пришел на работу, оттарабанил смену, в день выдачи получил свои кровно заработанные и пошел пахать до следующей зарплаты и до следующей, как белка в колесе, — то что будет завтра? Откуда возьмутся деньги, и чем я займусь в новой жизни?

Сомнения снова одолели меня: наверное, зря я рассчитался, поспешил, не обдумал все до конца. Хотя, твердо решив уволиться, я знал, что не смогу дальше спокойно работать — не такой человек. С другой стороны, сознание того, что в любую минуту я способен хлопнуть за собой дверью, прибавляло мне духа и сил. Вот только Лида… Если на работе я мог вообще никому ничего не объяснять, то дома объяснить свои мотивы был просто обязан. Но что я скажу жене такого, во что бы она поверила? Что мне давно надоело унижаться, быть мальчиком на побегушках, игрушкой в чужих руках? В конце концов я просто хотел ни много ни мало остаться человеком, как ни пафосно это звучит, сохранить собственное достоинство. Как это ей донести?

За три прошедших дня я так и не смог подобрать верных слов. Но с другой